Ночь Волка - Страница 22

К оглавлению

– Как мне здесь нравится, – восхищенно сказала Юлия, – так здорово.

– Ну, что вы, – обыкновенный кич.

– Не умничайте, пожалуйста, – одернула его Юлия.

– Не буду, как скажете, – смиренно ответил Авдеев.

– Почему половой? – шепотом спросила Юлия.

– Что почему?

– На значке, почему написано «половой»?

– Половой гигант, – также шепотом ответил Авдеев.

– Ну да, – недоверчиво сказала Юлия.

– Точно. Не верите, сходите на Арбат, там еще не такие значки продают, еще неприличней.

– Например?

– Не могу произнести вслух, – застенчиво сказал Авдеев.

– Пожалуйста, скажите.

– Ну, ладно, «Агент КГБ».

– Это что же неприличнее, чем «половой гигант»?

– Намного.

Принесли меню, каждому. Авдеев раскрыл свою книжку и углубился в изучение блюд.

Юлия сделала то же самое. Официант помялся немного у стола, но, что-то понял и ушел.

– Что я могу заказать? – спросила Юлия.

– Все, что угодно, – сухо сказал Авдеев.

– Обиделись?

– Нет.

– Вообще-то я могу сама за себя заплатить.

– Увы, не можете.

– Это почему же? У меня деньги есть.

– Как дворянин, не могу позволить, женщина не может платить за себя в присутствии мужчины.

– Авдеев сделал знак половому, топтавшемуся в виду. С улыбкой готовности половой устремился к ним.

– Водки и соленых огурцов, – сказал Авдеев.

– Это все? – расстроился половой.

– Все.

Разочарованный подавальщик сделал пометку в своей книжечке и отошел.

– А покушать? – недоуменно спросила Юлия.

– Как это покушать, – удивился Авдеев, – вы же огурцов хотели.

– А я от огурцов не отказываюсь, но от огурцов сыт не будешь.

– Не будешь, – согласился Авдеев, – но ничего не поделаешь, товарищ дорогой, уговор.

– Ну, пожалуйста, – взмолилась Юлия, – я деньги забыла взять, сама бы заказала.

– Ну, ладно, – сказал добрый Авдеев, – так и быть. Эй, товарищ, – окликнул он официанта, – принесите еще что-нибудь, на ваше усмотрение.

Что принес половой:

– икра красная, масло сливочное со слезой, селедка слабосоленая, атлантическая с луком и растительным маслом, буженина с хреном, картошка сваренная в мундире, очищенная, засыпанная мелко нарезанным укропом– в кастрюльке, в которой плавился кусок масла, грузди маринованные, холодец говяжий с чесночной приправой, куриные желудочки обжаренные с луком, колбаса чесночная домашнего копчения, похлебка крестьянская грибная, рагу заячье под названием «зайчик-выбегайчик»…

– Не верю, – перебил Веронику Шилов.

– Чему ты, гад, не веришь? – негодующе осведомилась Галя.

– А тому, что и на свободе люди едят заячье рагу.

Еще раз перебьешь меня, – сказала Вероника, – я больше слова не произнесу.

Шилов виновато замолчал, тяжело вздохнул.

…Кулебяка мясная, расстегаи с капустой и яйцами, вожделенные огурцы, ну и, наконец, – венчал все это штоф водки, прозрачной, как слеза, заросшей инеем от внутреннего холода.

– Я съем все, – угрожающе сказала Юлия, – предупреждаю вас, пока на столе останется хоть один кусочек, я отсюда никуда не двинусь.

Довольный половой разлил водку по граненым рюмкам из толстого стекла, от чего они покрылись испариной, и ушел с глаз долой.

– И пить будете? – спросил Авдеев.

– А то! Смотреть что ли на нее проклятую?

– Ваше здоровье, – сказал Авдеев и опрокинул содержимое рюмки в рот.

– Лихо, – оценила Юлия, сделав глоток, она поморщилась, и было, поставила рюмку на стол, но Авдеев сказал, повторяя слова известного кино героя.

– Тостуемый пьет до дна.

Юлия улыбнулась и осушила рюмку. Взяла огурец, блаженно вдохнула его укропный аромат и немедленно съела.

– Странная здесь посуда, – заметила она.

– Это солдатские миски, – объяснил Авдеев, – хозяин этого заведения бывший армейский прапорщик.

– Как я люблю это в людях, – восхищенно сказала Юлия, – фанатичная преданность своему призванию. Помните в фильме «Мери Поппинс, до свидания» – бывший моряк живет в доме в виде подводной лодки.

– В армии он был заведующим столовой, – продолжал Авдеев, – уходя на пенсию, прихватил с собой весь столовый инвентарь, благо часть расформировали. Когда его в этом попрекают, он отвечает, что армия ему еще должна осталась, за загубленную молодость.

– Вот все-то вы норовите опошлить, – упрекнула Юлия.

– Я говорю правду.

– Кому нужна ваша правда, я так красиво все вообразила, а вы все испортили.

– Я больше не буду, по– детски сказал Авдеев, – простите меня.

– Ни за что.

– Чем я могу искупить свою вину?

– Кровью.

Авдеев с любопытством посмотрел на Юлию, глаза ее блестели, на щеках появился румянец.

– Я вас спрошу о чем-то, а вы ответьте правду, и тогда мы будем квиты.

– Договорились?

Раздался телефонный звонок, Юлия извлекла из сумочки телефон.

– Да, милый? Мы обедаем, уже погуляли, присоединяйся к нам, очень жаль, до вечера, пока, целую.

К столу приблизился половой и наполнил рюмки.

– Ваше здоровье, – сказал Авдеев и выпил.

Юлия сделала глоток и поставила рюмку.

– Ничего вы водку хлещете, как сапожник.

– Сын, – выдохнул Авдеев.

– Что сын?

– Мой папа был сапожник.

– То-то я и смотрю, гены значит.

– Они проклятые, ничего не могу с собой сделать, как водку увижу, не успокоюсь, пока всю не выхлестаю.

Юлия посмотрела на штоф, в котором явно было больше полулитра, затем с опаской на Авдеева, но, распознав усмешку в его устах, сама улыбнулась.

– Вы шутите!

– Каюсь, – сознался Авдеев, – но выпить люблю, скрывать не стану.