Ночь Волка - Страница 44

– А куда мне было деваться после этого?

– Ушел бы в лес.

– Волки.

– Как это произошло?

Я не спал полночи, после ваших рассказов. Под утро услышал, как она вышла во двор, я вышел в дверь ведущую во внутренний двор, перелез через забор и…

Марат сказал:

– Заткнись, достаточно. Я хочу дать тебе последнее знание в твоей жизни. Вряд ли оно тебе понадобится, но послужит напутствием на тот свет. Королева Елизавета называлась девственницей не потому, что была таковой, а потому что была не замужем; сказать про незамужнюю королеву, что она не девственница, значило оскорбить престол, жена Цезаря вне подозрений.

– Как я всех вас ненавижу, умников, – в тихой ярости сказал Костин, – со всеми вашими недомолвками, намеками, подвохами, если бы я все это раньше знал, девка сейчас была бы жива. Неужели нельзя называть вещи своими именами.

– Марат нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Еще и еще, передернул затвор, ружье было разряжено. Костин радостно засмеялся. Схватил свое ружье и в свою очередь направил его на Марата.

...

Потому как в поисках милой
Всю-то ты проехал вселенную,
Дальше вроде, нету страницы
Податься в живой природе
Зазимуем же тут.

Молодая женщина, продавщица продуктового магазина, с удивлением заметила в окне здоровущую иномарку, остановившуюся на их единственной деревенской улице. «Это к кому, это»? – вслух произнесла продавщица. Из джипа вылез грузный мужчина в рыжей дубленке и в рыжей лисьей шапке, с хвостом на монгольский манер и направился к магазину. Продавщица поднялась, одернула белый халат, глянула в зеркальце, стоявшее на полке, дотронулась пальцами до своих волос, поправляя прическу, и застыла, придав лицу загадочное выражение. Вошедшему было по виду несколько за сорок. Поздоровался, получив в ответ улыбку женщины, знающей себе цену, оглядел полупустые полки, взял две бутылки водки, полкило копченой колбасы, батон хлеба.

– Как торговля? – спросил.

Продавщица пожала плечами:

– Нормально, – сказала.

– Это хорошо, – мужчина улыбнулся, но улыбка была вымученной, – значит деньги есть.

– А вы что же грабить будете? – кокетливо сказала продавщица.

– Да, что вас грабить, – снисходительно сказал мужчина, – скорее вам надо помощь гуманитарную оказывать.

– Так окажите.

Покупатель с любопытством посмотрел на продавщицу: лет тридцать, не больше, в деревне люди старятся рано, но здесь еще можно было попастись, жаль времени нет.

– Времени нет, – с явным сожалением сказал покупатель, – ехать надо. Друзей ищу, где-то они здесь охотятся. Забыл, как деревня называется, всю округу уже объехал никто не знает.

– Что, совсем не помните? – поинтересовалась продавщица.

– У меня на бумажке было записано, куда-то я ее сунул, найти не могу; то ли Яблоково, то ли Ебликово; скорее второе, потому что туда именно за этим и поехали.

Продавщица зарделась, а потом обрадованно воскликнула:

– Зябликово, может, – это здесь, у нас, километров двадцать, в лесу прямо. Мы туда летом ездим по грибы, по ягоды. Но там никто не живет.

– Как туда проехать? – спросил покупатель.

– Ой, не знаю, как вы на своей машине проедете. За деревней нашей увидите слева силосную башню, а за ней сразу поле, там колея от лесовозов должна быть, по ней ехать прямо до деревни. Правда, сколько дней снег шел, замело, наверное, все.

– Спасибо, поеду.

– Пожалуйста, заезжайте еще.

Мужчина кивнул и, прижимая к груди свертки, вышел. Продавщица видела, как он, подойдя к машине, открыл дверь, положил свертки на заднее сиденье, затем поднял капот и вылил в бачок всю купленную водку. «Совсем зажрались», – сказала возмущенная продавщица. Но мужик этих слов не слышал, захлопнул капот и поехал себе.

Он был на финишной прямой. Д.Елисеев, сорока лет от роду, в прошлом инженер-радиотехник, а ныне бизнесмен. Как герой пьесы Себастьяна, он искал возлюбленную, объезжая деревни. Одну за другой, единственное отличие было в том, что возлюбленную он отпустил добровольно. Когда Вероника вернулась, он сразу понял, что дурные предчувствия его не обманули. Закон Мерфи, – если вы опасаетесь чего-то, то это чего-то обязательно произойдет, причем в самый неподходящий момент. Не надо было отпускать ее на море, поездка только ускорила разрыв, а ведь он надеялся, что короткая разлука примирит их, сам предложил ей поехать отдохнуть (в глубине души надеясь, что она откажется).

Но разлука еще никому не пошла на пользу.

Встретить не смог, был на переговорах. Приехал домой, когда она уже сидела за столом, с мокрыми после душа волосами, в куцем махровом халатике, который едва сходился на ее обойденных загаром, полушариях и красила ногти. Вероника остановила его порыв взглядом. Елисеев подсел к столу и выдавил из себя: «Ну, как, отдохнула?»

Набрав воздуха, она сказала, – ты, можешь считать меня свиньей, но я верну тебе деньги за поездку.

– Почему? – еле слышно спросил Елисеев.

– Я встретила там человека, который мне очень понравился.

– Ты изменила мне? – Елисеев сидел придавленный тяжестью предательства.

Долгое невыносимое молчание, затем короткое: «Да».

И через минуту:

– Сейчас я соберусь и уйду.

– К нему?

– Нет, домой.

В сорок лет тяжело быть одиноким в любви, особенно, когда уходящая любимая в два раза моложе тебя. Хватаясь за соломинку, Елисеев глухо заметил:

– Ты сказала, – понравился, ты не сказала, – полюбила.

– Я не знаю, – призналась Вероника.

– Послушай, – мягко заговорил Елисеев, – меня ты тоже любила…