Ночь Волка - Страница 18

– Почему, я что, хуже Марата рассказал?

– Нет, Саша вы рассказывали лучше, но у Марата рассказ филантропический, а у вас мизантропический.

– Что это за собаки такие? – иронически спросил Шилов.

– У Марата рассказ человеколюбивый, а у вас нет.

– По-моему здесь против меня состоялся заговор, – обиженно сказал Шилов, – в связи с этим передо мной возникает вопрос, продолжать ли мне оставаться на балу или отправиться в объятия Морфея, и я делаю выбор в пользу Морфея.

– Я дам тебе объятия Марфы, – не расслышав, сказала Галя, – такую Марфу покажу, что мало не покажется. Пусть нам Вероника что-нибудь расскажет.

– Нет уж, увольте, – сказала Вероника, – сама рассказывай.

– Эх, – тяжело вздохнула Галя, – я бы рассказала, да у меня кроме этого подлеца никого в жизни и не было.

– Ты сушеная змея, – сказал Шилов, – к тому же еще и провокатор; было бы сейчас военное время, шлепнули бы тебя без следа и следствия.

– А что, все рассказывают, пусть и Вероника что-нибудь расскажет, – не унималась Галя.

– А ты, будешь рассказывать? – ядовито улыбаясь, спросил Шилов.

– Я по хозяйству, – сурово ответила Галя, и, обращаясь к Марату за поддержкой, – скажи Марат.

– Ничего не поделаешь, товарищ бард, – сказал Шилову Марат, – она права, между прочим, в армии повара в караул не ходят.

– Вот, что значит философ, – сокрушенно сказал Шилов Веронике, – всегда найдет убедительное доказательство и возразить нечего, придется королева и вам что-нибудь соврать.

Вероника тяжело вздохнула и сдалась.

– Ну ладно, я тоже расскажу историю.

– Расскажи, расскажи, – угрожающе сказал Марат.

– Между прочим, – заметила Вероника, – ко мне эта история не имеет ни малейшего отношения. Я буду рассказывать про свою подругу.

– Это нишево дарагая, – с узбекским акцентом успокоил ее Шилов, – за подруг ответишь да. Правильно тавариш Марат.

– Если ко мне будет применяться шантаж, я ничего рассказывать не буду, – сказала Вероника.

– Какой шанташ-манташ, пошутили да, шутка понимаешь, гаварите ну.

Рассказ Вероники

Чрезмерность пламени он погашает взглядом
Лад «зирефкен» он взял – в усладу всем усладам.
Низами.

От человека, аллес, ждать напрасно.
«Остановись мгновенье, ты прекрасно»
Меж нами дьявол бродит ежечасно.
И поминутно этой фразы ждет.
Однако человек, майн либе геррен
Настолько в сильных чувствах неуверен,
Что поминутно лжет, как сивый мерин,
Но словно Гете, маху не дает.
И. Бродский.

– Юлия вышла замуж рано по современным меркам, в восемнадцать лет…

– Разве это рано, – подал голос Шилов, – вот в Узбекистане, например, замуж выходят в тринадцать лет.

– Может быть, ты будешь рассказывать, – поинтересовалась Вероника.

– Королева, я умолкаю, – Шилов кашлянул, принял задумчивый вид и налил себе водки.

– … Мужа она любила, хочу сразу всех предупредить, любила, и он ее любил, поэтому попросил своего помощника сводить Юлию в художественную галерею, там проходила выставка икон…

– А кто у нас был муж, – вновь не удержался Шилов?

– … Очень занятый человек, – ответила Вероника.

– Вопросов больше не имею, – кротко сказал Шилов.

– Кроме того, к культурным мероприятиям он относился, как бы помягче выразиться, без должного уважения: засыпал в первом ряду, или у него в кармане звонил мобильник, и он всему залу начинал объяснять, почему до сих пор не перечислил деньги. Юлия давно оставила попытки, приобщить его к искусству, но сама отказываться от прекрасного не собиралась, поэтому этот вариант обоих устраивал. Юлии было к тому времени двадцать с хвостиком. Помощник был несколько моложе Занятого Человека, ему было тридцать с небольшим; Он озадачил Юлию уже тем, что явился за ней без машины; выйдя из подъезда, она стала крутить головой.

– Поедем общественным транспортом, – странно улыбаясь, сказал помощник, имени его она к стыду своему не знала. Юлия вопросительно подняла брови, и хотела, было вернуться домой, позвонить мужу, но эта улыбка… и поняла; он специально так сделал, чтобы она отказалась от поездки.

– Это правильно, – сказала Юлия, – в этом есть рациональное зерно. Искусство принадлежит народу, а значит, мы должны двигаться его тернистым путем, чтобы приобщиться к прекрасному.

И довольная собой, Юлия влезла помощнику под руку.

– Ведите, Сусанин.

«Сусанин» несколько напрягся, но повел.

В автобусе Юлия села на свободное сидение «Сусанин» остался было стоять, но молодая женщина подобрала плащ и выразительно посмотрела на своего спутника, тот подчинился.

Фамилия «Сусанина» была Авдеев, Занятый Человек взял его на работу год назад, и с тех пор Юлия общалась с ним по телефону. Она знала про него только то, что Авдеев жил один; этот факт почему-то всегда вызывал любопытство у Юлии. Одинокий мужчина всегда вызывает у женщин любопытство.

– Ну? – сказала Юлия.

– Что, ну? – спросил Авдеев.

– Где светская беседа? Или мы так и будем молчать?

– Отчего же, будем разговаривать, – успокоил девушку Авдеев.

И надолго, задумавшись, выдал:

– Погода хорошая, правда?

– Правда, – согласилась Юлия, она вдруг развеселилась; угрюмый собеседник, не самая лучшая компания, но поскольку это подчиненный мужа, значит над ним можно будет поиздеваться.

– Выходим, – сказал Авдеев.

– Уже доехали?

– До метро.

– Еще на метро поедем?

– Да.

Юлия за два года замужества уже забыла, когда спускалась в метро последний раз. Жизнь с Занятым Человеком имела некоторые особенности. Увидев табличку – «плата за проезд» воскликнула: